Что делает автор, чтобы мы ему поверили?

 — Ася, вы читаете курс «Практическая поэтика» для детей 12−16 лет. Зачем подросткам стихи?

 — На самом деле подростки любят писать стихи — в соцсетях есть большие комьюнити, где они их выкладывают, обсуждают. Стихи ведь не обязательно четырехстопный ямб, как учат на уроках литературы: рэп и рок-баллады — тоже стихи, иногда очень хорошие.
Дети-школьники боятся книг, боятся стихов: они у них ассоциируются со скукой, страхом вызова к доске и требованиями ответить, «что хотел сказать автор». Мое первое желание — снять стресс, который детям наносит школьная программа, показать, что стихи — это вовсе не страшно и тем более не скучно.
А еще и чтение, и заучивание поэтического текста очень структурирует голову. Любое стихотворение — текст высокой степени организации. Когда мы разбираем его, то понимаем, как устроена эта сложная структура; задействуются зоны мозга, которые обычно пассивны. Все как в фитнесе — если не будить глубокие мышцы, они не будут работать.
Мы перестали пахать землю и живем куда комфортнее, чем 500 лет назад, но ходим в спортзал, чтоб поддерживать мышцы в тонусе. Мы научились писать и читать, теперь нет необходимости, как в Древнем мире или в Средние века, запоминать большие массивы текста. С появлением интернета вообще отпала нужда запоминать что бы то ни было, даже дни рождения и адреса. Учить стихи и анализировать — это фитнес для мозга, способ держать мозг в тонусе.

— Хорошо, но это объяснение — что стихи полезны — вряд ли «зайдет» подросткам само по себе (как и пропаганда зарядки). Как их заинтересовать?

— Деконструкция стихотворения — страшно увлекательное занятие, правда. Для детей это квест, это «Лего», которое ты сможешь разобрать и заново собрать, если понял принцип и нащупал кирпичики.
Современная российская школа, устроенная по советскому, а изначально прусскому образцу, не учит работать с информацией, не учит исследовательскому подходу к тексту. Она учит принимать ее на веру, готовую. Нас учили, что автор либо несет социальную правду и вскрывает язвы общества («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»), либо создает нравственные ориентиры. Ничего такого поэты не делают. Есть, конечно, исключения — Иван Крылов, например, или Сергей Михалков намеренно учат читателя хорошему. Но это скорее редкость. Поэзия никому ничего не учит.
Поэтический текст — короткий, сжатый, насыщенный — позволяет на небольших объемах разобраться, как на нас воздействуют тексты в целом, как они устроены, из чего состоят. Тут нет пафоса, нет размышлений о «что хотел сказать автор». Мы ищем ответы на вопросы, что делает автор, чтобы мы ему поверили, испытали те чувства, которые он хочет у нас вызвать? Какие уровни есть в его тексте, какие инструменты автор выбрал для создания нужного эффекта? Как именно он добивается того, чтобы мы плакали над его стихотворением о сиротке под снегом; хотя сам автор, возможно, писал его в тепле и уюте, попивая вино у камина.
Поэзия — занятие медитативное: не все и не всегда делается в этом пространстве осознанно. Но если мы посмотрим на тетради Марины Цветаевой, которая считается крайне эмоциональным поэтом, или на черновики Пушкина, мы увидим, какая рациональная, четкая структура стоит за эмоциональностью их текстов.

 — Понимание, как устроены стихи, помогает отличать хорошие тексты от плохих?

— Думаю, что да. Хороший поэтический текст всегда больше слов, из которых состоит.
Более того, зная, на какие крючки нас ловят поэты, как именно они заставляют нас переживать и верить их словам, мы учимся видеть эти крючки и в других текстах, вплоть до новостных заметок. Привычка к критическому чтению приживается и остается с нами. А выработать ее проще на поэтическом материале, чем разбирая большую прозу. Хотя есть у меня ученики, которых на стихотворный анализ калачом не заманишь, зато они с радостью ходят на курс по прозе Гоголя.

 — Такой холодный подход не мешает получать от чтения удовольствие?

— Умберто Эко в книге «Роль читателя» говорил, что каждый из нас, беря в руки книгу, выступает в двух ролях: в роли наивного читателя и в роли профессионального читателя. Наивный читает просто для удовольствия. Профессиональный анализирует текст. Это два разных занятия, за них отвечают разные участки мозга, которые обычно друг с другом не встречаются. Между этими режимами можно научиться переключаться.

— Давайте переключимся пока на эмоциональный режим. Когда стихи особенно нужны?

— Тяжелые времена — времена, когда поэзия очень востребована. В последний год стихов стало очень много — люди, в том числе совсем молодые, цитируют сложные, требующие большой эмоциональной работы тексты Бродского и Мандельштама. Случился настоящий бум современной поэзии. Я слежу за нынешними поэтами, подписана на прекрасных Веру Полозкову, Женю Беркович, Катю Капович — и никогда не видела, чтобы стихи были так популярны. Тексты, написанные вечером, к утру становятся вирусными и начинают жить своей жизнью. Речь, конечно, идет о популярности стихов в пузыре соцсетей, но это большие пузыри, и они разные.
Я как педагог много бываю в подростковых группах, на страничках своих учеников, выпускников. Молодые люди вовлекаются, репостят, активно пишут сами. О качестве некоторых текстов можно спорить, но уже очевидно, что в кризис именно поэзия оказывается способом встретиться с собой, рассказать о своих чувствах другим. Это своего рода терапия.
Поэзия счастья обычно банальна, поэзия горя — уникальна. Вот, например, Овидий: он был модным римским поэтом, писал красивые, но достаточно ожидаемые элегии. А потом в его респектабельной благополучной жизни случилась трагедия: его сослали в Причерноморье, на территорию современной Румынии. Он мерз, страдал, жаловался, что вокруг дикари, а река — о ужас! — иногда покрывается льдом. И вот там, в ссылке, он начал писать великие стихи. В его элегиях появилась жизнь. Потому что ему пришлось говорить о том, о чем до него не приходилось говорить римской поэзии.

— Мы только что обсуждали, что для достижения нужного эффекта (в том числе и терапевтического) авторы подолгу шлифуют тексты. Но сейчас стихи пишутся за несколько часов, и по вашим словам, среди них много прекрасных. Как так получается?

— Сейчас иной темп жизни, иной ритм, и актуальность может оказаться важнее шлифованной техники. В сети мы пишем и читаем очень много, сверхценность текста утрачивается. В современном медиапространстве тексты бытуют иначе. Все происходит в прямом эфире, и так же в прямом эфире появляются стихи. Но приемы, которыми хорошее стихотворение воздействует на нас, все те же, что сто и двести лет назад.

— Если взрослый не читал стихов со школы и до сих пор просыпается в ужасе, что его вызовут к доске и попросят прочесть письмо Татьяны к Онегину, с чего ему начать заново знакомиться с поэзией?

— С письма Татьяны к Онегину — это отличный, ироничный, очень смешной текст. Узнаете много нового.

Записала Софья Корепанова