Практики
«Многие жалеют больных детей — я объясняю, что не надо»
Волонтер Надежда Сайко — о работе с тяжелобольными детьми-сиротами, эмоциях и ответственности
В России около 40 тыс. детей-сирот. Как и все дети, они болеют и иногда попадают в больницы. К тому же тысячи малышей оказываются в домах ребенка уже в тяжелом состоянии: неизлечимые заболевания, в том числе врожденные, — одна из частых причин отказа родителей от новорожденного. Такие дети могут лежать в паллиативных отделениях — где не лечат, а поддерживают, годами. Чем могут помочь добровольцы, рассказывает Надежда Сайко.
Ухаживают за сиротами ровно так же, как и за прочими детьми, но вместо родителей и друзей к ним приходят волонтеры из фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Несколько раз в неделю они рисуют, играют, лепят с теми, кто в состоянии это делать, ходят с детьми на уколы, чтобы было не так страшно. Тех, кто не может не только двигаться, но и говорить, купают, обслуживают и просто держат за руку.
Надежда Сайко с января координирует работу волонтеров фонда в двух крупных больницах Москвы — Морозовской и Тушинской (им. Башляевой). Именно Надежде звонят из больниц, когда к ним попадает пациент-сирота. До этого она больше пяти лет сама работала с такими детьми как волонтер.
«В Тушинскую направляют обычных детей, они веселятся, прыгают, обнимаются. В Морозове — дети тяжелые, лежачие, — сравнивает Надежда. — Волонтеры, хотя и проходят в фонде теоретическое обучение, иногда не представляют, в каком тяжелом состоянии могут находиться дети. Я показываю, рассказываю, обучаю приемам работы — волонтеры быстро привыкают».
В Морозовскую регулярно приходит 15 волонтеров, в Тушинскую — 12. «Мы исходим из того, что волонтеру должно быть удобно добираться в больницу — иначе он приедет раза два, а потом ему станет „далеко“. А в работе с детьми самое важное — это постоянство».
Надежда Сайко с января координирует работу волонтеров фонда в двух крупных больницах Москвы — Морозовской и Тушинской (им. Башляевой). Именно Надежде звонят из больниц, когда к ним попадает пациент-сирота. До этого она больше пяти лет сама работала с такими детьми как волонтер.
«В Тушинскую направляют обычных детей, они веселятся, прыгают, обнимаются. В Морозове — дети тяжелые, лежачие, — сравнивает Надежда. — Волонтеры, хотя и проходят в фонде теоретическое обучение, иногда не представляют, в каком тяжелом состоянии могут находиться дети. Я показываю, рассказываю, обучаю приемам работы — волонтеры быстро привыкают».
В Морозовскую регулярно приходит 15 волонтеров, в Тушинскую — 12. «Мы исходим из того, что волонтеру должно быть удобно добираться в больницу — иначе он приедет раза два, а потом ему станет „далеко“. А в работе с детьми самое важное — это постоянство».
Помочь руками, пока не поздно
«По телевизору часто призывают переводить деньги на помощь детям — это точно не мой вариант. Мне хочется помочь в настоящем времени, сделать ребенку хорошо сейчас. Руками: буквально — помыть, поменять памперс. Тяжелых детей ведь завтра может уже не быть», — рассказывает Надежда. Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» дает такую возможность: после месяца обучения (где рассказывают и показывают, как ухаживать, какими средствами пользоваться, как подойти, обратиться, построить отношения с ребенком). Надежда прошла собеседование с психологом и отправилась в Морозовскую больницу, в паллиативное отделение.
«До визита в Морозовскую мне никогда не приходило в голову, что бывают дети в настолько тяжелом состоянии. Однако меня это не смутило, поскольку я пришла помогать. Походив по отделению, посмотрев на детей, я поняла, что хочу остаться. Затем я стала чаще приходить в больницу: пусть ненадолго, зато регулярно. Оказалось, что дети меня узнают. Подходишь, обращаешься, берешь за руку — и пусть они не говорят, живут в своем мире, но улыбаются, сжимают твою руку. Это означает, что тебя приняли, и ты „прошел тест-драйв“», — вспоминает Надежда.
«До визита в Морозовскую мне никогда не приходило в голову, что бывают дети в настолько тяжелом состоянии. Однако меня это не смутило, поскольку я пришла помогать. Походив по отделению, посмотрев на детей, я поняла, что хочу остаться. Затем я стала чаще приходить в больницу: пусть ненадолго, зато регулярно. Оказалось, что дети меня узнают. Подходишь, обращаешься, берешь за руку — и пусть они не говорят, живут в своем мире, но улыбаются, сжимают твою руку. Это означает, что тебя приняли, и ты „прошел тест-драйв“», — вспоминает Надежда.
СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ
СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ
О важности баланса
Профессия Надежды — бортпроводница, и после сокращения числа рейсов у нее появилось много времени на волонтерство: «Четыре-пять раз в неделю я в больнице: иногда прихожу часа на четыре, бывает, что и на полдня. Дети очень ждут: «А приедете нас завтра завтраком кормить?» Обмануть, не прийти, если пообещал — конечно, нельзя».
Как правило, волонтеры ходят в больницы один-два раза в неделю. Часто сталкиваются с выгоранием. «Каждую группу волонтеров курирует свой психолог. И когда человек приходит и говорит: «Больше не могу», психолог сразу «подхватывает» его и прорабатывает проблему. Некоторые спустя пару занятий возвращаются к работе, кто-то берет небольшой тайм-аут. Многим я рекомендую пойти в другое отделение, не такое тяжелое, как в Морозовской: когда можно поиграть, побегать с детьми — это совсем другая энергетика, и эмоциональные весы выравниваются».
Даже если волонтеры берут долгую паузу, они обычно возвращаются:
«Я соскучился, можно приду? Конечно, можно».
Как правило, волонтеры ходят в больницы один-два раза в неделю. Часто сталкиваются с выгоранием. «Каждую группу волонтеров курирует свой психолог. И когда человек приходит и говорит: «Больше не могу», психолог сразу «подхватывает» его и прорабатывает проблему. Некоторые спустя пару занятий возвращаются к работе, кто-то берет небольшой тайм-аут. Многим я рекомендую пойти в другое отделение, не такое тяжелое, как в Морозовской: когда можно поиграть, побегать с детьми — это совсем другая энергетика, и эмоциональные весы выравниваются».
Даже если волонтеры берут долгую паузу, они обычно возвращаются:
«Я соскучился, можно приду? Конечно, можно».
«Хотя бы раз в неделю на три часа, но тебя ждут»
Сама Надежда черпает позитив в работе бортпроводницы — но говорит, что и в тяжелом отделении не все негативно. Какая-то детская энергетика, особая, есть и там, и она тоже дает силы: «Многие жалеют „тяжелых детей“ — я объясняю, что жалеть не надо, надо просто любить. Ребята с непростым состоянием здоровья иногда лежат в больнице годами. Наверное, к таким детям привязываешься больше всего».
Есть ли у волонтеров любимцы? Конечно, есть, хотя это, может быть, и не педагогично. «Даже делая перерывы, все равно пишешь в группу в мессенджере: как там Ева, как Степа и т. д. Получаешь ответ».
И волонтерам, и детям бывает тяжело расстаться, когда дети выписываются. Эту грань — между любовью к детям и необходимостью отпускать — нужно соблюдать постоянно. Ответственность за отношения с ребенком лежит на волонтере: «Да, волонтер должен быть добрым, отзывчивым, но главное — чувство ответственности. Ты должен понимать, что хотя бы раз в неделю на три часа, но тебя ждут. Неважно, 5-ая группа здоровья или 1-ая — ребенок тебя ждет», — уверена Надежда.
Беседовала Софья Корепанова
Есть ли у волонтеров любимцы? Конечно, есть, хотя это, может быть, и не педагогично. «Даже делая перерывы, все равно пишешь в группу в мессенджере: как там Ева, как Степа и т. д. Получаешь ответ».
И волонтерам, и детям бывает тяжело расстаться, когда дети выписываются. Эту грань — между любовью к детям и необходимостью отпускать — нужно соблюдать постоянно. Ответственность за отношения с ребенком лежит на волонтере: «Да, волонтер должен быть добрым, отзывчивым, но главное — чувство ответственности. Ты должен понимать, что хотя бы раз в неделю на три часа, но тебя ждут. Неважно, 5-ая группа здоровья или 1-ая — ребенок тебя ждет», — уверена Надежда.
Беседовала Софья Корепанова
СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ
СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ