Пожарным волонтером я стала летом 2010-го, когда вокруг Москвы все пылало. Хотела собрать сумку с вещами для погорельцев и этим ограничиться, а оказалась на курсах «Гринписа»: и начала разбираться, как работают пожарные. На первом пожаре, где я присутствовала, горел тростник – пламя до небес, – и мне показалось, что я попала в ад. Новичок легко может заблудиться и
пропасть. С опытом пожары становятся не так страшны: например, ты узнаешь, что в травяном пожаре можно спастись на выгоревшем пространстве.

Я много лет была волонтером «Гринписа», работала с профессионалами, в какой-то момент стала сотрудницей «Авиалесоохраны» – считаю, что это лучшие лесные пожарные в России.

Сегодня закон запрещает женщинам в России быть профессиональными пожарными. Раньше все было иначе: в «Авиалесоохране» на лес прыгал целый отряд пожарных парашютисток, женщины жили в пожарных лагерях и тушили огонь.

Однако женщинам разрешается работать руководителями тушения – видимо, это попросту забыли запретить. Я стала именно таким руководителем, чтобы иметь возможность официально летать на пожары как журналист. Сама на огонь не прыгала, но прилетала в лагеря пожарных на вертолете с продуктами. Понимала, что происходит, знала, как тушить, куда идти. Была в бригаде
единственной женщиной. Ко мне все относились трепетно, как семь богатырей – к царевне.

Волонтерам-женщинам пожары тушить никто не запрещает. Помню трогательный случай: как-то мы вели семинар для сотрудников заказника «Журавлиная родина». Прямо во время занятия начался пожар, мы выскочили помогать – руководить тушением стала малюсенькая девочка- волонтер Дина, а рослые ребята из «Авиалесоохраны» работали под ее началом.

Вообще для волонтеров тушение пожара – не такой уж большой стресс. Это интересная работа, которая отличается от повседневности. Обычно она делается в компании друзей и доставляет определенное удовольствие. Мне 53 года, из-за состояния здоровья я отошла от дел – на пожаре надо очень быстро бегать, а я уже не могу, – и положительного стресса, который получают
добровольные пожарные, не хватает.

Волонтеры, как правило, активно работают на пожарах в среднем два-четыре года. Потом в их жизни часто что-то меняется - люди женятся, появляются дети, возникает необходимость больше зарабатывать, – и они перестают настолько вовлекаться. Но «насовсем» не уходят: пожарные – это братство, нас связывает настоящая дружба, которую трудно найти в другом месте. Есть и волонтеры, которые продолжают волонтерскую работу гораздо дольше: и пять, и десять, и
пятнадцать лет.

10 лет работы на пожарах – наверное, лучшие годы моей жизни. За эти годы я вела сотни репортажей с пожаров, написала не меньше тысячи текстов о них и даже книгу об «Авиалесоохране».

Поле деятельности волонтеров широкое: нужны те, кто будет верстать противопожарные брошюры, те, кто снимает видео, чинит оборудование, пишет тексты… У меня есть подружка Дриада, волонтер-пожарный с большим стажем – по специальности танцовщица со змеями. Мы говорим, что ей привычно таскать на плечах пожарные рукава – они тоже скользкие и холодные.

Для начала можно присоединиться к нашему каналу «Пожар.ру» в Телеграме – его читают практически все волонтеры-пожарные России.

Беседовала Софья КорепановаДевять лет назад я познакомилась с главой фонда «Старость в радость» Лизой Олескиной. Тогда фондом была небольшая группа молодежи, которая по выходным брала гитару, аккордеон и ездила по домам престарелых – пела с бабушками и дедушками песни.

Я присоединилась – даже не потому, что хотела помочь или «скрасить кому-то жизнь». Мне интересно общаться со старшим поколением, узнавать из первых уст, какой была их жизнь, наша страна. Я искала способы расширить свой круг общения, состоявший из ровесников.

Играть и петь я не умела, поэтому предлагала рисовать, рисовала сама, знакомила бабушек и дедушек с работами художников.

В домах престарелых, которым помогает «Старость в радость», есть культорги – специальные люди, отвечающие за досуг. Сегодня для бабушек и дедушек они привычны, но несколько лет назад их были единицы, так что пожилые настороженно относились ко мне и моим попыткам предложить им творческую активность.

Однако я решила: когда принимают «не очень», нужно показывать, что это не единичный визит – я готова приезжать и рисовать регулярно. Такой подход сработал, и не только в отношении пожилых, но и в отношении персонала: даже медсестры, которые активно доказывали, что бабушки и дедушки не в состоянии рисовать, в итоге сами взялись за кисти.

Я знакомила пожилых с художниками, чей образный ряд мог синхронизироваться с их жизненным опытом. Например, знаменитым концептуалистом Ильей Кабаковым, который активно писал приметы советской повседневности, и одним из основателей соц-арта Эриком Булатовым, много работавшим с переосмыслением лозунгов. Мы обсуждали, что можно написать на конкретном фоне вместо слов, выбранных Булатовым. Так появился жанр «ответов» на известные картины. Мы перерисовывали сюжеты или создавали свои, используя те же цвета. Иногда делали групповые работы: один начинает, следующий продолжает, и так далее, по очереди.

Беседовала Софья Корепанова